¡Nadie espera a la Inquisición Española!
МОНОКУЛЬТУРА
Егор Просвирнин
Страна Игр, номер #261, стр. 261-058-1
Наблюдаете за соцопросами? Следите за общественным мнением? Сами пишете советы и поучения на форумах?
осторожно, психоз«Помню, последний раз меня так увлекала игра N», «Эх, я не проводил столько времени со времен игры K», «Прямо как старые-добрые времена!» Не было никаких старых-добрых времен. Нигде. Никогда. Ни у кого. Игры всегда были скучным, идиотским развлечением – навроде сериала Lost – глотаешь серию за серией с выпученными глазами, чтобы к середине ночи обнаружить, что наелся воздуха. «Кто я? Где я? На что я потратил последние часы?» - популярные вопросы у выжженных торчков, смотрящих на солнце слезящимися глазами. Или у геймеров. С самого своего рождения игры были связаны техническими ограничениями – дрожащему в экстазе творения Автору выдавали мраморную глыбу и деревянную лопаточку для переворачивания оладушков. «Ну, давай, дорогой… высекай!». И они высекали, уставшие, взмыленные, сходящие с ума от красочных видений, переполнявших их извращенные разумы, взбудораженные запахом невинности новой медиа. «Мы придем и будем володеть играми!». Они и пришли и владели – Fallout, Planescape, Doom – всё это гениальные, без шуток, гениальные игры. Но в стране слепых и одноглазый – король, а в стране бессмысленных пикселей, прыгающих на экране по сценариям вчерашних программистов и Planescape – шедевр драматургии. Безалкогольное пиво. Пластиковая проститутка. Поваренная соль под видом кокаина – вот чем были ваши ранние «шедевры», одноногие калеки, пытавшиеся натянуть на обрубки рук тряпичных кукол и изобразить вам постановку «Петрушки». Петрушка падал с кровоточащего мяса, в зале смеялись, технические ограничения и общий катастрофически низкий уровень новорожденных «электронных игр» диктовал творцам свои законы. Игры делали не авторы – игры делали требования к железу, Леонардо да Винчи заперли в комнате с рулоном туалетной бумаги и набором детских мелков, поднялись на приступочку и стали орать в окно: «Давай, родной, ты сможешь! Ты пророк новой электронной эры! Ты пионер нового вида искусства! Твори! Твори, твою мать, на 53-метрах с перфорированием!». И он творил, кривясь и постанывая, и его хвалили – потому что где еще вы видели Мону Лизу на туалетной бумаге, и спустя годы его вспоминают, утираясь разукрашенными рулонами. «Да, были дни».
И дни прошли. Оковы спали, приставки нового поколения, видеокарты нового поколения, маленькие черненькие коробочки нового поколения, стоящие меньше, чем зарплата уборщицы – они могут всё. Сверхреалистичная графика, звук, анимация – все, что пожелает самая развратная, самая черная душа доступно за копейки, на любом углу, в любое время суток. Деревянную лопаточку отобрали, выдав рычащую бензопилу – уж тут-то мы развернемся, с новыми-то технологиями! Развернулись. Бюджет приличной игры нового поколения уже застрял в районе 10 000 000 долларов и дальше будет только расти. За эти деньги можно купить крупную партию оружия и сотню наемников, а потом устроить государственный переворот. За эти деньги можно купить героин, продать его, на выручку купить крупную партию оружия и устроить еще один переворот. За эти деньги можно всё – женщин, яхты, полеты в космос на персональном шаттле – всё, кроме Автора у руля игры. Слишком высоки ставки, слишком высоки риски, чтобы подпускать к ним безумных гениев с немытыми волосами, готовых вкалывать ночами напролет, но плохо понимающих слова «финансовая отчетность». Те из них, кто не спился, кто не сторчался и не бросился на рельсы под поезд «Москва-Рига», работают в составе «коллектива авторов». Сколько сценаристов у сегодняшней игры? Пять? Десять? Двадцать? «Коллектив авторов», фактически – никто, ничто, Великая Неоновая Пустота без собственного мнения и собственной позиции, пустота, оплетенная дрожащей паутиной «пожеланий дорогих геймеров». Им всем, всем этим «коллективам», важно ваше мнение, они хотят знать, чего желаете вы, что вы готовы купить, за что вы готовы отдать свои деньги, на чем можно отбить те самые 10 миллионов долларов.
Они больше не раскрывают для вас свои болезненные фантазии, не отправляют вас в запретные потаенные миры, не барыжат билетами в бессознательное, упоительное, электрическое – они продают вам ваши мечты за ваши же деньги. В графическую оболочку, в длинный список имен «над проектом работали» заключено, заковано, запаяно ваше коллективное бессознательное, бьющееся в отвратительных конвульсиях самодовольства. «Я знаю, чего я хочу» - именно эти слова вместо отпевания звучали на похоронах автора, в чей открытый гроб каждый из вас харкнул по очереди. Вам интересно только своё мнение, свои мысли и свои чувства – вы не хотите слушать других, вы хотите до бесконечности вариться в своих примитивных грезах, раз за разом переживая своё «сокровенное», продающееся в любом ларьке сериями в мягких обложках.
Общественное мнение надо запретить. Соцопросы – отменить, фокус-группы – расстрелять, пытающимся указывать Автору – рубить пальцы, мариновать в рассоле и скармливать обратно. И до тех пор, пока на главной площади страны не повесили всех любителей слушать «мнение народа», я буду откладывать деньги за эти колонки в обшарпанную зеленую шкатулку. Когда их накопится достаточно, я куплю на них пистолет с одной пулей, вставлю себе в рот и нажму на курок. I chose not to choose monoculture. I chose something else.
Егор Просвирнин
Страна Игр, номер #261, стр. 261-058-1
Наблюдаете за соцопросами? Следите за общественным мнением? Сами пишете советы и поучения на форумах?
осторожно, психоз«Помню, последний раз меня так увлекала игра N», «Эх, я не проводил столько времени со времен игры K», «Прямо как старые-добрые времена!» Не было никаких старых-добрых времен. Нигде. Никогда. Ни у кого. Игры всегда были скучным, идиотским развлечением – навроде сериала Lost – глотаешь серию за серией с выпученными глазами, чтобы к середине ночи обнаружить, что наелся воздуха. «Кто я? Где я? На что я потратил последние часы?» - популярные вопросы у выжженных торчков, смотрящих на солнце слезящимися глазами. Или у геймеров. С самого своего рождения игры были связаны техническими ограничениями – дрожащему в экстазе творения Автору выдавали мраморную глыбу и деревянную лопаточку для переворачивания оладушков. «Ну, давай, дорогой… высекай!». И они высекали, уставшие, взмыленные, сходящие с ума от красочных видений, переполнявших их извращенные разумы, взбудораженные запахом невинности новой медиа. «Мы придем и будем володеть играми!». Они и пришли и владели – Fallout, Planescape, Doom – всё это гениальные, без шуток, гениальные игры. Но в стране слепых и одноглазый – король, а в стране бессмысленных пикселей, прыгающих на экране по сценариям вчерашних программистов и Planescape – шедевр драматургии. Безалкогольное пиво. Пластиковая проститутка. Поваренная соль под видом кокаина – вот чем были ваши ранние «шедевры», одноногие калеки, пытавшиеся натянуть на обрубки рук тряпичных кукол и изобразить вам постановку «Петрушки». Петрушка падал с кровоточащего мяса, в зале смеялись, технические ограничения и общий катастрофически низкий уровень новорожденных «электронных игр» диктовал творцам свои законы. Игры делали не авторы – игры делали требования к железу, Леонардо да Винчи заперли в комнате с рулоном туалетной бумаги и набором детских мелков, поднялись на приступочку и стали орать в окно: «Давай, родной, ты сможешь! Ты пророк новой электронной эры! Ты пионер нового вида искусства! Твори! Твори, твою мать, на 53-метрах с перфорированием!». И он творил, кривясь и постанывая, и его хвалили – потому что где еще вы видели Мону Лизу на туалетной бумаге, и спустя годы его вспоминают, утираясь разукрашенными рулонами. «Да, были дни».
И дни прошли. Оковы спали, приставки нового поколения, видеокарты нового поколения, маленькие черненькие коробочки нового поколения, стоящие меньше, чем зарплата уборщицы – они могут всё. Сверхреалистичная графика, звук, анимация – все, что пожелает самая развратная, самая черная душа доступно за копейки, на любом углу, в любое время суток. Деревянную лопаточку отобрали, выдав рычащую бензопилу – уж тут-то мы развернемся, с новыми-то технологиями! Развернулись. Бюджет приличной игры нового поколения уже застрял в районе 10 000 000 долларов и дальше будет только расти. За эти деньги можно купить крупную партию оружия и сотню наемников, а потом устроить государственный переворот. За эти деньги можно купить героин, продать его, на выручку купить крупную партию оружия и устроить еще один переворот. За эти деньги можно всё – женщин, яхты, полеты в космос на персональном шаттле – всё, кроме Автора у руля игры. Слишком высоки ставки, слишком высоки риски, чтобы подпускать к ним безумных гениев с немытыми волосами, готовых вкалывать ночами напролет, но плохо понимающих слова «финансовая отчетность». Те из них, кто не спился, кто не сторчался и не бросился на рельсы под поезд «Москва-Рига», работают в составе «коллектива авторов». Сколько сценаристов у сегодняшней игры? Пять? Десять? Двадцать? «Коллектив авторов», фактически – никто, ничто, Великая Неоновая Пустота без собственного мнения и собственной позиции, пустота, оплетенная дрожащей паутиной «пожеланий дорогих геймеров». Им всем, всем этим «коллективам», важно ваше мнение, они хотят знать, чего желаете вы, что вы готовы купить, за что вы готовы отдать свои деньги, на чем можно отбить те самые 10 миллионов долларов.
Они больше не раскрывают для вас свои болезненные фантазии, не отправляют вас в запретные потаенные миры, не барыжат билетами в бессознательное, упоительное, электрическое – они продают вам ваши мечты за ваши же деньги. В графическую оболочку, в длинный список имен «над проектом работали» заключено, заковано, запаяно ваше коллективное бессознательное, бьющееся в отвратительных конвульсиях самодовольства. «Я знаю, чего я хочу» - именно эти слова вместо отпевания звучали на похоронах автора, в чей открытый гроб каждый из вас харкнул по очереди. Вам интересно только своё мнение, свои мысли и свои чувства – вы не хотите слушать других, вы хотите до бесконечности вариться в своих примитивных грезах, раз за разом переживая своё «сокровенное», продающееся в любом ларьке сериями в мягких обложках.
Общественное мнение надо запретить. Соцопросы – отменить, фокус-группы – расстрелять, пытающимся указывать Автору – рубить пальцы, мариновать в рассоле и скармливать обратно. И до тех пор, пока на главной площади страны не повесили всех любителей слушать «мнение народа», я буду откладывать деньги за эти колонки в обшарпанную зеленую шкатулку. Когда их накопится достаточно, я куплю на них пистолет с одной пулей, вставлю себе в рот и нажму на курок. I chose not to choose monoculture. I chose something else.
@настроение: я не могу больше думать, боженька
